Донецк: город-призрак на передовой
- 10 лет назад
Отдельные кварталы Донецка с минувшего июля напоминают город-призрак. Открытыми остаются лишь редкие магазины. Двери остальных – большинства, – а также банков и офисов закрыты и порой заколочены. Значительная часть жителей бежала от войны и обстрелов, которые не прекращаются, несмотря на согласованное в сентябре в Минске прекращение огня. Власть в городе по сути принадлежит повстанцам из самопровозглашенной ДНР.
Угольная и тяжелая промышленность были хребтом экономики Донбасса. В ходе конфликта, однако, большая часть шахт была повреждена или разрушена, горняки остались без работы. Шахту “Трудовская” близ Донецка, расположенную меньше, чем в километре от линии фронта, периодически обстреливают с самого лета.
Исполнительный директор шахты Сергей Мальцев решил остановить производство:
“2 августа случился очередной интенсивный обстрел, после которого обстрелы не прекращались ежедневно. И поэтому люди опасались опускаться в шахту: они приходили на работу сюда, до 15 августа, но я как руководитель не решался их послать в шахту, потому что под обстрелом... могли попасть миной или снарядом в наш копёр, и люди могли остаться в шахте, мы их не могли бы вывести”.
Приходят на работу, если воспользоваться выражением Мальцева, лишь 200 из числившихся 1580 шахтеров – но заняты они в основной восстановлением разрушенного.
Улицы патрулируют вооруженные сторонники ДНР, они предупреждают дончан о том, что скоро может начаться новый обстрел. Многие дома разрушены, и каждый здесь знает, что его дом может быть следующим. Людей мало заботят политические формальности, они просто хотят, чтобы каждодневному хаосу пришел конец, и как можно скорее:
“Я вижу для себя по-другому: чтобы это было ни в России, ни в Украине, чтобы это отдельное государство развивалось и имело хорошие отношения и с Россией, и с Украиной. Пусть это будет буферная зона... но чтобы она была той зоной, о которой мечтала раньше Украина”.
“Третий месяц у нас нет света. Как вы видели, все провода прострелены, оборваны. Нет ни уличного освещения, ни в домах электричества нет. Вода идет периодически. В основном больше не идет, чем идет. Вы видели вот, снимали газовую трубу. Газа у нас тоже нету, поскольку обстрелами, осколками повредило все газовые трубы, и газ нам отключили”.
“Я еще (зарплату) не получил. Мы работаем, но не знаем, будут платить, не будут... интересно просто – будут ли хоть что-то платить”.
“Трудовская” и одноимённый посёлок находятся вдоль линии фронта, на территории, контролируемой пророссийскими повстанцами ДНР, расположившими свои позиции близ нежилой зоны.
Оттуда они обмениваются огнем с украинскими блок-постами по ту сторону разделительной линии: они находятся в нескольких километрах за контролируемыми регулярными силами жилыми кварталами Марьинки. Она также расположена вдоль передовой.
Как только мы добрались до Марьинки, оставив позади линию огня и блок-посты повстанцев и армии, стороны начали перестрелку из артиллерии и пулеметов.
Местных жителей положение дел приводит в ярость и отчаяние:
“У нас до сих пор дети болтаются без... не занимаются в школе. Вот школа одна разрушена внизу, вы если будете туда ехать... Другая школа у нас тут рядом – стекло нету, ничего нету, дети не занимаются. У нас в Марьинке ничего не работает. У нас слава Богу, что свет есть. Газа у нас нету, воды у нас нету, мы выживаем просто, кто как может. Хорошо, есть транспорт – мы поехали, привезли. А вообще не думает о нас ни ДНР, потому как они не здесь, а Украина – тем более мы им не нужны. Мы им просто не нужны!”
“Какие же мы украинцы? Я и украиньску мову добро знаю, и русскую я вам могу... с вами разговаривать и по-русски. Понимаете? На то меня учил (крестится) Иосиф Виссарионович Сталин. А теперь вот такие вот (показывает низко от земли – дети), а уже матерятся”.
Передовая тянется вдоль основного шоссе, ведущего в Донецк.
По дороге в областной центр мы проезжаем мимо блок-поста украинской армии – это блокгауз, служащий также для контроля над шоссе. Солдаты нервничают, по их словам, они только что задержали две машины сепаратистов после перестрелки. По словам командира, двое его подчиненных погибли под обстрелом пророссийских сил минувшей ночью:
“Скажу вам как офицер украинской армии, как отец, как сын, как муж, как командир ребят, с которыми здесь стою: такой ценой политические вопросы, финансовые вопросы богатых людей решать как минимум нечестно”.
Из Донецка мы направились в Иловайск и затем в Мариуполь.
В ходе августовских боёв за Иловайск наступление украинских сил захлебнулось, и они оказались окружены силами ДНР. Баланс сил сместился в сторону сепаратистов. По утверждениям украинской армии и НАТО, они получали подкрепления из России. Москва такие заявления неоднократно опровергала. В Киеве официальные оценки потерь идут от 200 до более тысячи человек (информация об “Иловайском котле” засекречена; спискам погибших и награждённых присвоен гриф “Для служебного пользования”), пророссийская сторона утверждает, что погибли 3.000 со
Угольная и тяжелая промышленность были хребтом экономики Донбасса. В ходе конфликта, однако, большая часть шахт была повреждена или разрушена, горняки остались без работы. Шахту “Трудовская” близ Донецка, расположенную меньше, чем в километре от линии фронта, периодически обстреливают с самого лета.
Исполнительный директор шахты Сергей Мальцев решил остановить производство:
“2 августа случился очередной интенсивный обстрел, после которого обстрелы не прекращались ежедневно. И поэтому люди опасались опускаться в шахту: они приходили на работу сюда, до 15 августа, но я как руководитель не решался их послать в шахту, потому что под обстрелом... могли попасть миной или снарядом в наш копёр, и люди могли остаться в шахте, мы их не могли бы вывести”.
Приходят на работу, если воспользоваться выражением Мальцева, лишь 200 из числившихся 1580 шахтеров – но заняты они в основной восстановлением разрушенного.
Улицы патрулируют вооруженные сторонники ДНР, они предупреждают дончан о том, что скоро может начаться новый обстрел. Многие дома разрушены, и каждый здесь знает, что его дом может быть следующим. Людей мало заботят политические формальности, они просто хотят, чтобы каждодневному хаосу пришел конец, и как можно скорее:
“Я вижу для себя по-другому: чтобы это было ни в России, ни в Украине, чтобы это отдельное государство развивалось и имело хорошие отношения и с Россией, и с Украиной. Пусть это будет буферная зона... но чтобы она была той зоной, о которой мечтала раньше Украина”.
“Третий месяц у нас нет света. Как вы видели, все провода прострелены, оборваны. Нет ни уличного освещения, ни в домах электричества нет. Вода идет периодически. В основном больше не идет, чем идет. Вы видели вот, снимали газовую трубу. Газа у нас тоже нету, поскольку обстрелами, осколками повредило все газовые трубы, и газ нам отключили”.
“Я еще (зарплату) не получил. Мы работаем, но не знаем, будут платить, не будут... интересно просто – будут ли хоть что-то платить”.
“Трудовская” и одноимённый посёлок находятся вдоль линии фронта, на территории, контролируемой пророссийскими повстанцами ДНР, расположившими свои позиции близ нежилой зоны.
Оттуда они обмениваются огнем с украинскими блок-постами по ту сторону разделительной линии: они находятся в нескольких километрах за контролируемыми регулярными силами жилыми кварталами Марьинки. Она также расположена вдоль передовой.
Как только мы добрались до Марьинки, оставив позади линию огня и блок-посты повстанцев и армии, стороны начали перестрелку из артиллерии и пулеметов.
Местных жителей положение дел приводит в ярость и отчаяние:
“У нас до сих пор дети болтаются без... не занимаются в школе. Вот школа одна разрушена внизу, вы если будете туда ехать... Другая школа у нас тут рядом – стекло нету, ничего нету, дети не занимаются. У нас в Марьинке ничего не работает. У нас слава Богу, что свет есть. Газа у нас нету, воды у нас нету, мы выживаем просто, кто как может. Хорошо, есть транспорт – мы поехали, привезли. А вообще не думает о нас ни ДНР, потому как они не здесь, а Украина – тем более мы им не нужны. Мы им просто не нужны!”
“Какие же мы украинцы? Я и украиньску мову добро знаю, и русскую я вам могу... с вами разговаривать и по-русски. Понимаете? На то меня учил (крестится) Иосиф Виссарионович Сталин. А теперь вот такие вот (показывает низко от земли – дети), а уже матерятся”.
Передовая тянется вдоль основного шоссе, ведущего в Донецк.
По дороге в областной центр мы проезжаем мимо блок-поста украинской армии – это блокгауз, служащий также для контроля над шоссе. Солдаты нервничают, по их словам, они только что задержали две машины сепаратистов после перестрелки. По словам командира, двое его подчиненных погибли под обстрелом пророссийских сил минувшей ночью:
“Скажу вам как офицер украинской армии, как отец, как сын, как муж, как командир ребят, с которыми здесь стою: такой ценой политические вопросы, финансовые вопросы богатых людей решать как минимум нечестно”.
Из Донецка мы направились в Иловайск и затем в Мариуполь.
В ходе августовских боёв за Иловайск наступление украинских сил захлебнулось, и они оказались окружены силами ДНР. Баланс сил сместился в сторону сепаратистов. По утверждениям украинской армии и НАТО, они получали подкрепления из России. Москва такие заявления неоднократно опровергала. В Киеве официальные оценки потерь идут от 200 до более тысячи человек (информация об “Иловайском котле” засекречена; спискам погибших и награждённых присвоен гриф “Для служебного пользования”), пророссийская сторона утверждает, что погибли 3.000 со